Снегирь

Иногда всадник и лошадь – красивое завораживающее зрелище.
Иногда – наоборот.
И пара, которая сейчас поднимала пыль на плацу, попадала как раз под вторую категорию.
Грузная, немолодая уже женщина, коротконогая и неуклюжая, но при этом цепкая и сильная, вооруженная полным набором «инструментов» -- хлыстом, шпорами и устрашающим железом – истязала коня.
То есть это я думала, что истязала. А она, скрутив лошадь в бараний рог, то и дело плюхаясь ему на спину, просто пробовала делать вольты, принимания, пируэты. Трехлетний конь знанием элементов похвастать не мог. Сидевшая на нем женщина – тем более.
Что не мешало ей по несколько раз в неделю приезжать со своим оголовьем, платить деньги тренеру и седлать имевшего ей несчастье понравится Снегиря.
В принципе, такого вот рода прокатчики мне встречались не первый раз, но случай со Снегирем был особый. Так уже получилось, что год назад я ездила вместе с нашими лошадниками покупать эту лошадь. И думала, что все будет совсем не так…

Это сейчас у нас стали появляться частники-любители, держащие лошадей для души. А два-три года назад частных лошадей держали почти исключительно профессионалы. И действовали по следующей схеме: покупали где-нибудь в умирающем хозяйстве за бесценок молодую лошадь, приводили ее в порядок, откармливали, доводили до первых стартов и продавали в Россию или там Германию совсем за другие деньги.
Смотреть Снегиря я поехала в компании такой вот частницы-профессионала Оксаны. Просто за компанию, чтобы ей не скучно было в дороге, а мне всегда нравилось путешествовать, да еще с целью покупки лошадок.
Зима тогда стояла снежная, сельские дома в гомельской области оказались занесены до самых окон, и потому колхоз, где родился и жил до двух лет Снегирь, несмотря на запущенность и убогость строений, тоже смотрелся по-зимнему чистым и уютным.
Лошади здесь, как водится в такого рода хозяйствах, стояли по пузо в навозе, рабочие и спортивные вперемешку. Все заросшие, грязные, с разбитыми соломой животами. Но ласковые и непугливые, что сразу примерило меня с этим хозяйством.
Председатель колхоза оказался под стать свои лошадям – какой-то весь неухоженный, замызганный, вороватый и в то же время добрый, искренне любящий свое хозяйство и знающий всех кобыл и коров по именам.
Снегирь и мне и Оксане понравился – огромный, широкогрудый, он чем-то напоминал собой худого шетлендского пони, если у вас только хватит воображения представить пони далеко за 170 в холке.
Торговались с председателем до хрипоты. Наконец, сошлись на 1200 долларов, при условии, что мы платим деньги прямо сейчас, а он дает бесплатно свою машину привезти лошадь. Ударили по рукам.

На дорогу туда у нас ушло чуть меньше четырех часов. Обратно, подстраиваясь под разбитую старенькую газель, переделанную под коневозку, ехали почти вдвое больше. И не доехали, так как уже глубокой ночью, километрах в восьми от нашего конзавода, машина издала странный стон и стала. Попытки оживить ее ни к чему не привели.
Было решено, что Оксана с конем пойдет пешком, а я отгоню ее легковушку к конзаводу и буду ждать их прихода там.

В теплой каптерке, в ожидании прихода Оксаны я задремала. Разбудил меня телефонный звонок. Оксана почти кричала:
-- Найди мне врача, любого, только чтобы с иголкой и анестезией. Я минут через двадцать буду…

Оказалось, что решив срезать дорогу, они пошли напрямик через строящийся коттеджный поселок, где конь передом провалился в прикрытую пленкой и занесенную снегом канализационную яму, полностью ободрав себе при этом переднюю ногу.

Ногу склеивали в полном смысле этого слова по кусочкам. Анестезии не было, пришлось воспользоваться обычной закруткой. Шили коня в четыре руки несколько часов.
Неудачно. Рана начала гноиться, и процесс лечения затянулся почти на полгода.
Все процедуры, даже самые болезненные, конь переносил с ангельским терпением. По характеру он оказался настоящим добряком, и, не смотря на свой юный возраст, часто напоминал мне доброго, снисходительного дедушку, с умилением и всепрощением взирающего на людскую возню вокруг.

Ногу в результате удалось спасти. Она не причиняла коню неудобств, мышцы и связки приобрели былую гибкость и пластичность. Но… Выглядела нога при этом, скажем мягко, не эстетично, и речи не могло быть о том, чтобы продать этого коня за рубеж.

Оксана проявила недюжие способности и умудрилась таки впихнуть этого коня нашему конзаводу в учебную спортивную группу. Говорят, что за 5 тысяч долларов. Говорят, что для этого ей пришлось дать большую взятку начальнику учебки. Говорят, что рассчитались с ней не деньгами, а годом бесплатного постоя для четверых ее лошадей.
Много чего говорят.

Тренер спортивной группы почти сразу же стала помимо основных тренировок давать рослого и очень спокойного коня под прокат, и брать за это неплохие деньги. Одним из постоянных клиентов стала описанная выше женщина.

Спустя несколько месяцев конь озлобился, начал высаживать, заслужил репутацию лошади тугоуздой, упрямой и ленивой.
Он и сейчас стоит на конзаводе. Проходя мимо его денника, Оксана всегда отворачивается.
Ей тоже очень жалко этого коня.