Баламут.

Ярко-рыжий, с четырьмя белыми ногами и тонкой каплей-проточной, рослый, широкий и складный, он очень нравился конникам-любителям.
Потому что любой, даже самый крупный и неказистый всадник смотрелся на Баламуте гармонично и эффектно.
А вот профессионалы этого пятилетнего гановера не жаловали: обращали внимание, просили вывести из денника, но уже через двадцать минут безнадежно махали рукой: мол, «дроволом», с которым и возиться не стоит. При всей своей эффектной внешности и неплохих в общем-то движениях, гибкостью этот конь не отличался, повышенной (или хотя бы хорошей) чувствительностью на повод и шенкель похвастать не мог и к тому же был на редкость небрежным, считая, видимо, что любой прыжок, даже самый маленький, проще развалить, чем перепрыгнуть.

Баламут мог бы быть замечательной прогулочной лошадью – уравновешенной, красивой и здоровой. Но цену за него хотели совсем не прогулочную (сначала пять, затем четыре и наконец три тысячи долларов), и упорно позиционировали как перспективную спортивную лошадь.

Андрей, в далеком прошлом конкурист-перворазрядник, а последние 15 лет --преуспевающий бизнесмен, влюбился в огненно-рыжего Баламута с первого взгляда. Как человек осторожный и предусмотрительный, смотреть лошадь он приехал с опытным тренером. Но сколько тот не махал руками, не кричал, не доказывал, что лошадь это «пустая», убедить Андрея отказаться от покупки он не смог.
И все бы ничего, если бы лошадь Андрей не приобретал с вполне конкретной целью – прыгать конкура, причем конкура серьезные.

Первые полгода отношения Андрея и Баламута были идеальными. Решив (весьма разумно с моей точки зрения) дать лошади отдохнуть, привыкнуть к новому владельцу и забыть неудачный прыжковый опыт, первые несколько месяцев Андрей ничего не требовал от своего приобретения. Приставил к Баламуту тренера, конюха и берейтора, и сам по два раза в день приезжал – хоть на пять минут – проверить, как идут дела.
И забавно было смотреть, как взрослый мужчина в дорогом костюме-тройке, подкатав брюки, заходит в леваду, где гуляет его конь, достает из портфеля сухарики и морковку, ласково шепчет что-то лошади, и спустя пять минут, взглянув на часы, спешит обратно к своему джипу.

Вечерами он оставался на дольше, собственноручно чистил и седлал Баламута и делал небольшие проездки в поля. А также по нескольку раз в неделю подсаживался на школьных лошадей – вспоминал давние навыки. Получалось у него, надо сказать, очень хорошо.

Потом настал через Баламута. За полгода он еще больше подрос, раздался вширь, шерсть его ярко переливалась на солнце, в каждом движении сквозила сила, мощь и бесконечное здоровье.
Мне довелось наблюдать за первой их прыжковой тренировкой – и грустное это было зрелище.
Полуметровые препятствия были этому красавцу по запястные суставы, что не мешало ему через раз валить жерди.
В прочем, Андрей в тот день проявил себя с лучшей стороны – на удачном прыжке закончил тренировку, щедро похвалил лошадь, самолично отшагал, и вечером, как обычно, завез очередную порцию сухарей и моркови.

Еще несколько месяцев с переменным успехом выезжали они на конкурное поле. Тренер у Андрея и Баламута был опытный, и за это время они научились худо-бедно прыгать метровые маршруты. Каждый прыжок требовал от всадника предельной собранности – малейшая ошибка, самой маленькое послабление – и конь радостно налетал на препятствие грудью.

Перелом в отношениях этой пары случился на первых их соревнованиях. В разминке Баламут оказался самым эффектным и рослым конем. Чувствуя внимание окружающих, он ржал, пассажировал, откровенно красовался перед публикой. А Андрей все больше хмурился и явно нервничал.
Маршрут поставили самый простой – только два метровых препятствия, остальные сантиметров по восемьдесят, без сложных поворотов и проездов. Первый прыжок они преодолели чисто, второй тоже, затем, на повороте, чувствующий себя не в своей тарелке Андрей, сбросил на мгновение лошадь с повода, и началось... Из десяти прыжков они сбили шесть.

С того дня методика тренировки Баламута изменилась. Шпоры стали острее, на кончик хлыста оказалась прикручена свинцовая плашка, а верхняя жердь все чаще стала ставиться металлическая.
Если раньше Баламут прыгал все, пусть и не слишком аккуратно, сейчас он стал закидываться и обносить.
Бока его постоянно были в кровь изодраны шпорами, от хлыста оставались рубцы, а результата не было. Тогда начали потихоньку применять ток…

Андрей уже не ездил по два раза в день к лошади, не седлал и не отшагивал его сам. «Токотерапия» дала определенные результаты, метровые маршруты конь через раз стал проходить чисто.
К тому времени ему исполнилось шесть лет, и его ровесников потихоньку пускали на 130 сантиметров.

И конь опять стал продаваться. За те же три тысячи, хотя вложено в него было за этот год чуть ли не втрое больше.
И история повторилась с пугающей точностью. Купил Баламута какой-то российский бизнесмен. Тоже – с целью прыгать, и тоже против желания привезенного с собой тренера: очень уж понравился россиянину огненно-рыжий конь.
Отдохнувший и вновь заблестевший за два месяца ничегонеделания, Баламут за новым владельцем пошел охотно, гарцуя и «переговариваясь» со всеми встречными лошадьми. А тот влюблено хлопал большого коня по плечу, и кормил вынутыми из дорогого кожаного портфеля сухариками…