Веста

Двеннадцатилетней Даше лошадь подарил папа. Вместе с седлом, уздечкой, красивыми белыми бриджами и упомрачительной стоимости, сшитыми на заказ сапогами.
Даша взвизгнула от восторга, кинулась на шею отцу и помчалась в свою группу рассказывать, что у нее есть теперь СВОЯ лошадь.

Лошадь – немолодая, но абсолютно здоровая, очень уравновешенная и приятная тракененская кобыла по кличке Веста– за всей этой возней и суетой наблюдала спокойно, изредка фыркая и смахивая хвостом с крупа мошек.
Лучшего выбора, на мой взгляд, и сделать было нельзя. Веста одинаково хорошо подходила как для Даши, год назад начавшую осваивать азы верховой езды, так и для ее папы, много лет назад ходившего в спортивную школу. И не утратившего с тех пор своей привязанности к лошадям.
И поначалу шло все очень хорошо. Разве что конно-спортивную школу Даша почему-то вдруг бросила и сосредоточила все силы на подаренной лошадке.

Лето девочка и лошадь были неразлучны. Потом пришла осень и Даша, занятая учебой, появлялась на конюшне все реже, но с таким же восторгом скармливала Весте сухари и морковку. Ближе к зиме ездить она практически перестала, и на семейном совете было принято решение покрыть Весту и получить от нее жеребенка – не стоять же кобыле просто так.
С зоотехником они не советовались. И жеребца для Весты выбрали самостоятельно. Им оказался эффектный светло-серый араб. Оплатили случку, стали ждать жеребенка.

Ждали, в прочем, малыша они несколько своеобразно. На лошадь на всякий случай не садились вовсе. В леваду тоже практически не выпускали. На корду, правда, брали – но не чаще двух раз в неделю и не больше, чем на десять минут. Берегли? Ленились? Отношения мои с этой семьей были не настолько близкими, чтобы что-то спрашивать, а тем более – советовать.
Зато кормили все 11 месяцев жеребости Весту на славу – двойная пайка зерна, сена вволю и бесконечные витамины – как в инъекциях, так и в виде подкормок.

К концу жеребости Веста сильно раздалась и начала страдать сильнейшей отдышкой – при малейшей нагрузке мокрела и задыхалась, да и стоя в деннике дышала шумно, с каким-то свистом.
Схватки у нее начались 31 декабря, вечером, перед самым новым годом. Конюха известили о готовящемся событии хозяев – уходя, я столкнулась с радостно-возбужденной Дашей и ее родителями в каптерке – и мы все отправились встречать новый год.
Тогда я еще не знала, что видела Дашу на конюшне в последний раз.

1-го числа, естественно, я первым делом кинулась смотреть жеребенка. У денника Весты уже стояло несколько человек, в том числе наш врач. Но хозяев почему-то не было. И стоявшие выглядели как-то странно и смотрели внутрь денника нехорошо.
Я подошла поближе. Заглянула через решетку.
Малыш, крупный, большеглазый, абсолютно нормальный на первый взгляд. А на второй… Такого мне еще видеть не доводилось. Жеребенок родился уродом: шея перекручена почти спиралевидно, так же деформированы ноги.
-- И не раскрутить. – ответил врач на мой молчаливый вопрос. – Надо усыплять…

… Мы долго потом обсуждали, что стало причиной этих аномалий. Неправильный подбор производителя? Слишком большой возраст для первой жеребости? Отсутствие движения? Перебор с кормами и витаминами? Все сразу?
Хозяева в наших дискуссиях участие не принимали и на конюшне больше не появлялись. Конюх, дежуривший в ту ночь на конюшне сказал, что слишком большим потрясением для двенадцатилетней Даши стало рождение такого жеребенка. «Оно и понятно, -- кивали мы, -- и выпускали по возможности Весту на прогулку с нашими лошадьми.

Сначала хозяева к ней просто не приезжали, а потом перестали платить. И через 4 месяца Веста за долги стала собственностью хозяйства.
Ее долго, сначала в деннике, потом и на корде, осматривал врач. Хотя с нового года Веста и скинула часть лишнего веса, дыхание ее по-прежнему оставалось хриплым и свистящим. – Нет смысла возиться, -- резюмировал врач.
-- В матки я ее после такого жеребенка не возьму, -- сказала зоотехник.

Веста постояла в деннике еще несколько дней. А потом ее увезли.

В тот день – хорошо помню – лил сильный дождь. И мы, пряча глаза, молча ходили по коридорам конюшни. А Таня, бригадир, с какой-то злобной яростью вычеркнула телефон Даши и ее родителей с книжки, в которой записывала всю информацию о частных владельцах.